Колымский тоннель - Страница 12

— Короче, — Иван, краснея, решился, — если говорят, что человек рассказывает истории или занимается историями, это характеризует его с самой дурной стороны. Понимаешь?

Светлана широко раскрыла глаза. Потом сердито сощурилась.

— Не понимаю и понимать не хочу. Я имею диплом учителя истории общеобразовательной школы второй ступени! История — это, мальчики, наука, без которой человек…

К концу своей короткой речи она говорила все тише и печальнее и остановилась, не договорив.

— Вот так история, — пробормотал Краснов.

— Не выражайся при даме, — Светлана скорбно усмехнулась. И отвернулась к окну.

Вагон пролетал как раз над широкой рекой.

— Колыма, — сообщил Иван.

— А Дебин есть? — спросил Краснов. Он там бывал в одном лагере.

— Есть, — ответил Иван.

— А что это в воде? — Светлана угрюмо кивнула на длинные гирлянды поплавков, стоящие вдоль течения. — Рыбу ловят?

— Это электростанция, — живо сказал Иван. — Их везде полно. Эти, большие — для серьезной энергетики. А есть временные, переносные. Достал из сумки, бросил в ручей — брейся. Или — свет в палатке…

Река давно осталась позади. Вдоль идеально прямой трассы мелькали ближние сопки, плыли дальние, помахала длинными лопастями очередная стая ветряков.

Светлана молчала мрачно, и все по этому поводу поглядывали на Такэси. Постепенно даже Краснов, незаметно для себя, признал за ним право на решающий голос.

— Хозяйка, — сказал наконец Кампай, — ты не обижайся, если уже можешь.

Светлана коротко пожала плечами и не ответила.

— Я понял вот что, — продолжал Такэси. — Вероятно, то, что ты называешь… историей, это и есть наше староверство.

— Браво! — ответила она резко. — Дождалась!

— Не обижайся, — повторил Кампай. — Ты пойми: то, что для тебя профессия, для нас — запрещенное любительство.

— Как браконьерство, что ли? — вмешался Краснов.

— Вот-вот-вот! — Кампай обрадовался. — Именно браконьерство!.. Кстати, браконьерство — это и у вас связано с убиванием животных?

— Рассказывай! — Светлана кивнула. — Кажется, это главное.

Она окончательно отвернулась от окна и уставилась на Кампая. Красновскую телогрейку она сбросила, осталась в халате на голое тело. Но Краснов давно забыл ревновать. Он тоже сосредоточился на будущем рассказе Такэси. Не то чтобы у капитана были основания для особой любви к истории, но такой полный запрет на неё, равный запрету на браконьерство, казался ему занятным. Впрочем, всё касаемое самосохранения казалось Краснову занятным, и с годами интерес усиливался.

— Дело это новое, — начал Такэси. — Не наберется и десятка лет.

— Он первым начал! — Ганс Христиан указал на Такэси. Тот скромно бросил: "Это неважно" и продолжал: — Так совпало, что в библиотеке Минспроса, где я работаю, как и во всякой приличной библиотеке, время от времени разбирают и чистят хранилища. Естественно: какие-то книги морально стареют, иные вообще никто не читает, самые читаемые приходят в негодность… И всегда — я имею в виду старые, солидные хранилища — есть такие углы, до которых ни у кого не доходят руки… Пришел я в Минспрос, молодой и энергичный специалист. Как водится, для начала поручили самую пыльную работу, по принципу: сладкое — на закуску. Но я начал не с краю, а с самого дальнего угла. Туда, по-моему, нога человека ступала только раз, когда вносили эти сокровища… И вот результат: я — старовер, они — староверы, мы везем вас, неизвестно откуда взявшихся, и думаем, как бы вас спрятать.

— А зачем нас прятать? — Светлана стала еще мрачнее. — Я-то думала — Магада-а-ан!.. Не хочу прятаться! Всю жизнь меня прячут — упрятывают. Одним глазом видела этот Магадан…

— Ты не поняла, — мягко сказал Такэси. — Жить будете как все, делать будете что угодно, только не надо ничего о себе рассказывать.

— Чушь! — Краснов так забеспокоился, будто проехал свою остановку. — Как это можно о себе не рассказывать? Документы спросят, анкеты заполнять надо, без прописки — я вообще не знаю… Светка, зря поехали, я тебе говорил! Давай, пока не поздно…

— Погоди, хозяин, — перебил Такэси, — послушай меня. То, что ты говоришь, я не понял. Анкета? Прописка? Потом объяснишь. Нам уже не очень долго ехать, поэтому послушай, что мы предложим.

Он оглядел своих, они кивнули. Светлана пожала плечами. Краснов сдался: все равно обратно — этим же вагоном.

— С документами просто, — заявил Такэси. — Завтра утром запишетесь на работу в Минспрос, документы для этого не нужны. Потом сходим в Документарий, сделаем вам карточки — такие, как у нас — вот и все. Для начала только одна просьба: поживем вместе, пока привыкнете, а потом поселитесь, где вам будет удобно. Поработаете со мной, все поймете, а дальше — выберете сами. Идет?

— Как трудно, — Светлана вздохнула.

— Почему трудно, что? — Иван вскинулся.

— Слишком просто. Ничего не понятно. А если спросят…

— Никто ни о чем не спросит, — мягко перебил Такэси. — И вы ни у кого ничего не спрашивайте. Имейте дело только с нами.

— Ох, до первой проверки, — Краснов с огромным сомнением качал головой, тоскливо прощаясь глазами с убегающим назад спасительным пространством, которое все меньше отделяло его от опасного Магадана.

— Ну как это, — с силой произнесла Светлана, — "никто ни о чем не спросит"?

— Очень просто. Молчишь — значит так надо. Вежливость.

— Это что же, никто никому не нужен? И такую дорогу отгрохали? — Она кивнула за окно. — Не верю.