Колымский тоннель - Страница 9

Краснов не представлял, о чем могут думать хозяева этого мира. Сам же он постыдился бы открыть свои мысли, потому что их не было. То есть была всего одна. Она с тупой настойчивостью крутилась на одной ноте, как выщербленная патефонная пластинка: "С той стороны тоннеля мы так бы не сидели… С той стороны тоннеля мы так бы не сидели… С той стороны…" Время от времени он встряхивал головой, чтобы сбить затупившуюся иголку на какую-нибудь другую мысль, но больше мыслей не было. В голове слышалось шипение, затем снова звучало: "С той стороны тоннеля…" Даже редкие, осторожные вопросы хозяев и собственные односложные ответы не мешали чертовой пластинке вертеться.

Вопросы задавал неугомонный Ганс Христиан, остальные молчали.

— Вы так и жили там в темноте? — был самый первый вопрос.

— Нет. Там тоже так.

— А это… далеко?

— Не знаю. Наверно.

— И у всех такие ружья?

— Это автомат.

— Странное название, — оценил Иван.

— Почему? — равнодушно спросил Краснов.

— Потому что автомат — это автомат, а ружье — это ружье. Разные вещи.

— Правильно, — согласился Краснов. И не стал ничего уточнять.

Потом Краснов все же справился с испорченной пластинкой. Он в очередной раз тряхнул головой и, пока тупая игла шипела, спросил:

— А почему называется — Лабирия?

— Не знаю! — Ганс Христиан отозвался живо и со злостью. — И никто не знает. А главное — никто не хочет знать.

— Как?

— А так, что никому не интересно!

— И давно это так? — спросила Светлана.

— Всегда! — отрезал Иван.

— Это который же нынче год? — спросила Светлана.

Трое переглянулись.

— Уточни вопрос, — попросил Такэси. — Что значит — "который год"?

— Ну, — у нее стало учительское лицо, — который год… от Рождества Христова?

— Год, — ответил Такэси, — это понятно: от весны — до весны. А от рождества — это как?

— Ну, — Светлана искала слова, — скажем так: вот сколько тебе лет?

— Около тридцати, — уверенно ответил Такэси. — С точностью до трех-четырех…

— А-а-а! — догадался Ганс Христиан, — я понял, Такэси! Светлана спрашивала, который год от моего рождения! Правильно?

Теперь ошеломленно переглянулись Краснов со Светланой.

— Они не знают христианства, — сказал Краснов.

— Они не знают своего возраста! — воскликнула Светлана. — Вася, вот живут! А тебе, Ваня, сколько лет?

— Нам всем примерно одинаково, — Иван был смущен. — Какое это имеет значение?

— Ну как же! — Светлана рассмеялась. — Например, если жениться, то желательно, чтобы невеста была года на четыре моложе жениха…

— Погоди, погоди, — остановил Ганс Христиан. — Жениться, невеста… Это что?

— У-у-у, — Светлана покрутила головой. — Ребята, либо вы здорово ушли вперед, либо здорово отстали. Как у вас с любовью-то?

— Погоди ты с любовью, — перебил Краснов. — Вот вам попроще: как исчисляется пенсионный стаж, если неизвестен возраст?

Опять переглянулись трое. Они явно растерялись. Даже простой вопрос о трудовом стаже им не по силам.

— Наскоком тут не разобраться, — сказал Такэси. — Поехали-ка с нами, хозяева. В Магадане все выясним.

— В Магадан?! — Светлана подпрыгнула. — А можно?

— Нужно, — Такэси улыбнулся и взглянул на часы. — Если поспешим, успеем как раз к вагону.

— А если не успеем? — Светлана вскочила.

— Тогда ждать до вечера. Полтора часа.

— Полтора часа до вечера? — Светлана посмотрела на небо. — Что-то больно скоро. Который час-то?

Такэси еще раз посмотрел на браслет:

— Два семьдесят шесть, если точно.

Встали все, кроме Краснова. Он был мрачен, смотрел на умирающий огонь.

— Вася, — позвала Светлана.

— Нам надо обратно, — Краснов поднял голову. — Если им интересно, могут идти с нами. Но безопасность могу гарантировать только в пределах моей власти.

— Ва-а-ся! — простонала Светлана. — Ну зачем?

— Лагерь на мне, — процедил он, глядя снизу. — Полторы тысячи душ… Если там что-нибудь, то меня, знаешь?..

— Васенька! Ну кто тебя тут достанет?

— Не знаешь ты НКВД, — он опустил голову. Помолчав, отрезал: — Короче, надо идти назад.

Светлана резко опустилась рядом и очень тихо сообщила:

— А я отсюда не пойду. Понял, начальник?

— Пойдешь, — так же тихо ответил Краснов.

Светлана вскочила и драным кожаным носком стала затаптывать костерок.

— Никуда! Ни за что! Понял? Хоть стреляй! Да тебе нечем!

Она кричала яростно, исступленно, истерически. Иван взял ее за плечи, мягко отодвинул от брызгающего искрами кострища и осторожно примял угли толстой рубчатой подошвой.

Краснов медленно встал, отпятился, левой рукой волоча разряженный автомат и запуская правую в карман брюк.

— Ребята! — крикнула Светлана. Но он уже выхватил из кармана ТТ и взвел курок.

— Отпусти ее, — велел Ивану.

Иван охотно повиновался и шагнул к нему, загораживая собой женщину.

— Отойди к ним! — велел Краснов.

На этот раз Иван не тронулся с места. Зато двое других пошли на Краснова. Он выстрелил под ноги белокурому Гансу и рявкнул:

— Всех положу, патронов хватит! Отошли быстро!

— Ребята! — закричала Светлана. — Не отдавайте меня! Лучше пусть убьет.

И тогда Такэси бросился на Краснова. Он бросился не прямо, а сначала прыгнул в сторону, потом сделал длинный кувырок вперед, перекатился вбок, извернулся на земле у самых ног Краснова, и тот упал навзничь с острой болью в колене, так и не успев прицелиться.